Украинские добровольцы на линии фронта

Будни батальона Правый Сектор, ставшего символом освободительной борьбы украинского народа, описанные французской журналисткой Karen Lajon для Journal du Dimanche.

Мадам Карен Ляжон  любезно предоставила нам право адаптировать ее статью для читателей EMPR.

Репортаж – добровольцы Правого Сектора, военизированное подразделение правого уклона не верят в то, что новый Минский договор будет соблюдаться. Хотя количество желающих вступить в батальон уменьшилось, они уверяют, что готовы умереть за Украину.

Детский летний лагерь. Качели, горки, плакаты с изображениями веселящихся детей… мы находимся на особенной военной базе, на которой отдыхают после боев суровые солдаты Правого Сектора. Бойцы этой политической силы, рожденной в 2013 году для того, чтобы защищать революцию на Майдане имеют репутацию поклонников крайних правых взглядов. Одно только присутствие мужчин в военной форме за воротами лагеря указывает на то, что лагерь уже не имеет ничего общего с детскими играми, его настоящим предназначением. За эти последние дни добровольцы все так же прибывают пополнить ряды Правого Сектора, хоть теперь их немного меньше, чем раньше. Концепция войны уже перестала быть туманной идеей в воздухе. Госпиталь Днепропетровска заполнен ранеными. Воевать может означать погибнуть. Но для Правого Сектора, который не верит в « бумажку» подписанную в Минске, задание остается неизменным: сопротивление до конца.

«Я советую французам сильно не расслабляться».

На протяжении многих месяцев командир батальона Черный и его люди находятся в этом месте, на границе с Донбассом. Они уверяют, что располагают 14 батальонами, по 450 человек каждый. Из этих батальонов, 4 находятся в зоне боевых действий, а 10 – в резерве. Впрочем, за то время, что мы провели на базе, мы заметили не более 100 человек на всей территории базы. Это военное подразделение было сформировано очень быстро. «Мы не получаем никакой помощи от ВСУ», объясняет командир батальона, человек с добродушной внешностью, которая на самом деле является обманчивой. Его реплики такие же острые, как жало змеи, которая бросается на свою добычу. «Даже регулярная армия плохо оснащена, что уже говорить о нас. Но мы добровольцы Божьей Армии, мы сражаемся за землю наших предков. Единственный совет, который я могу дать французам, это не слишком расслабляться. Все войны начинались в Украине, и Путин не собирается останавливаться».
Темная ночь спускается на лагерь. Идя в ледяном холоде, мы слышим нарастающий шум. Он идет из помещения, закрытого на большую дверь, на которой висит огромный замок. Как только мы заходим внутрь, у нас сдавливает горло от сильного запаха раскаленного металла и копоти. Роман, 40 лет, похож на изобретателя из фильмов. Его здесь очень ценят. Потому что именно от него зависит чудо: чудо превращения кусков железа, стали и другого металла в оружие. Перед ним лежит лист бумаги. На нем чертеж Калашникова. Высокий и статный Самурай, один из офицеров батальона, приносит ему телескопическую дубинку, объясняя, для чего нужно ее переделать. «Оружие, которым сражается Правый Сектор, или трофейное или привезенное волонтерами. Вот чем мы сражаемся! Хотя это именно мы, добровольческие батальоны, делаем всю тяжелую работу, поскольку регулярная армия не сражается на передовой. Первыми погибают наши бойцы», – уверяет Самурай, с гордостью и, одновременно, с горечью.
В самом начале конфликта на фронт отправлялись представители интеллектуальной элиты. Начальник информационного штаба Правого Сектора, энергичная дама Алла Мегель, приехавшая сюда со своим компьютером в апреле прошлого года, признает, что в батальон стало записываться меньше людей. «Человеческие ресурсы не бесконечны», озабоченно вздыхает она. «К тому же, многие были мобилизованы в действующую армию. Нашим добровольцам никто не платит. Правый Сектор не легализированный батальон, в отличие, например, от «Айдара» , который получает оружие и финансовую помощь». Батальон «Айдар», так же состоящий из добровольцев, подчиняется Министерству Обороны. Но международная организация Amnesty International просит распустить «Айдар» по обвинению в злоупотреблениях.

Они не верят в перемирие.

Батальон, полк, рота…. Надо понимать, что даже если терминология звучит по-военному, реальность немного другая. Конечно, Правый Сектор похож на иностранный легион, у каждого бойца есть псевдоним, но в вопросах дисциплины, они более похожи на военизированную группу, чем на армию. Солдаты и офицеры Правого Сектора обращаются друг к другу не упоминая официальный чин, но используя слово «друг». Тем не менее, существует тонкое различие иерархии и определенные наказания за нарушения дисциплины. Никаких арестов или тюрьмы. Здесь, как у Казаков, наследниками которых считает себя Правый Сектор, в качестве наказания используются розги. Это наказание за употребление алкоголя, запрещенного в условиях войны. Если солдаты регулярных войск не скрывают свою довоенную жизнь, добровольцы «Правого Сектора» неохотно говорят о том, чем они занимались до войны. Это, разумеется, порождает различные мифы. Командир Черный возражает: «Мы все родились здесь во второй раз. Значение имеет только то, что мы делаем сегодня. Сегодня мы буфер между Западом и Россией. Войну нельзя выиграть при помощи переговоров. Или мы побеждаем, или мы проигрываем. Мои люди и я находимся здесь для того, чтобы сломать шею захватчикам вроде Путина».
8 часов утра. Около сотни добровольцев на построении перед зданием столовой. Инструктор Гатыло, 39 лет, с прической в козацком стиле, отдает приказы: сначала молитва, затем приветствие, затем завтрак. Все это происходит в дружеской атмосфере. Один из солдат встал сегодня пораньше для пробежки по заснеженной дорожке. Три человека удаляются в сторону полигона для того, чтобы потренироваться в стрельбе из автоматов и минометов. Их возраст от 22 до 28 лет. Они прибыли сюда недавно и не верят в возможное перемирие. «Путин понимает только язык силы».

Время развлечений закончилось.

Еще один человек присоединяется к нам поздно вечером. Мощный, мужественный, настоящий зверь, вернувшийся с поля боя. Командир Барс принес с собой запах пушек и пороха. Он был в Песках, на позициях украинской армии за несколько километров до Донецкого аэропорта, в зоне жесточайших боев. Его встречают возгласами: «Это наш национальный герой!». Барс находится в этом кошмаре с 23 августа.
Здесь все хотят быть на него похожими. Барс один из них, из тех наполовину людей, наполовину роботов, которых назвали Киборгами. Их героизм и храбрость признают даже сепаратисты. Злые языки говорит о Киборгах, что они могут сражаться только при поддержке отрядов спецподразделений. Все может быть. Но командир Барс показывает нам на своем телефоне видео, сделанное в Донецком аэропорту, абсолютно разрушенном. «Я возглавлял батальон из 50 бойцов. 6 человек погибло от мин и танков, около 15 получили ранения. Путин не остановится, уверяю вас, я видел подтверждения этого своими собственными глазами». В воздухе повисает напряжение. Отчаянно смелый Барс принес плохую новость: от его слов повеяло близостью войны. Здесь все уверены, скоро русские придут сюда. И они, воины Правого Сектора, готовы сражаться до смерти.

Оригинальный текст на французском www.lejdd.fr.

EMPR на русском Lili des Cévennes принимала участие в подготовке этой статьи